Охота в Ленинградской области

В июле 1992 года меня назначили исполняющим обязанности филиала АКБ «Ространсбанк». Вскоре удалось найти подходящие помещения для банка на ул. Профессора Попова в старинном здании, принадлежащем Горстатуправлению, который возглавлял хорошо знавший меня бывший руководитель Главленавтотранса Н. Г. Беспалов Да, не следует удивляться, что в тот начальный период построения дикого капиталистического общества в России многие вопросы решались благодаря «социалистическим доверительным отношениям» между людьми, хорошо знавших и проверивших друг друга в многотрудной жизни. Это были не «шапочные знакомства», а проверенные человеческими испытаниями товарищеские отношения. И это доверие друг к другу стало главным аргументом принятия положительного решения по выделению банку в аренду свободных помещений.

По требованию ГУ ЦБ по Санкт-Петербургу мне пришлось организовать и обеспечить строительство с согласия арендодателя банковского железобетонного хранилища, подобрать кадры для работы в банке, клиентуру и организовать его деятельность в начальный период. Открытие этого филиала стало событием для головного банка, который в рейтинге по России занимал лишь 300-е место. Один из московские банков, входящий в десятку крупнейших, получил согласие ГУ ЦБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области на создание филиала лишь в Выборге. Вот так защищались на деле от московского агрессивного свободного капитала интересы Санкт-Петербургских финансовых структур на развивающем активно рынке банковских услуг.

Работа в банке отнимала много сил и времени. Многочисленные встречи с бизнесменами, организация работы с клиентурой, вечерняя учеба в финансово- экономическом институте на платных российско-французских курсах повышения квалификации по программе MBA (англ. Master of Business Administration - Мастер делового администрирования), вечерние тренировки в свободные минуты по тхэквондо закаливали мой характер. Течение моего жизненного времени ускорилось и плотнилось. Зарплата позволяла семье жить в достатке, хотя жена не работала, отдавая все время воспитанию малолетних дочерей. Вскоре мне на даче даже удалось нанять пару рабочих и «подвести» дачный дом под крышу. Все постепенно налаживалось и становилось на свои места.

Один из коллег моего тренера пригласил меня на показательные выступления мастера по тхэквондо мирового уровня из Испании, как он мне пояснил. Приехали в спортклуб на Петроградской стороне, и когда вошли в его коридор, то у раздевалки увидели группу крепких и раскованных ребят в спортивной форме. Один из них, увидел меня, приветливо улыбнулся, и мы с ним здороваясь, крепко обнялись. Когда- то вместе боролись на коврах самбо за родной институт. Дружески обменялись приветственными общими фразами, и я вошел в зал состязаний. Мой попутчик неожиданно радостно сообщил, что если я знаю этого человека так близко, то нам в жизни несказанно повезло, и у нас, что особо подчеркнул он, появились реальные шансы на успех в жизни. Почему «нам» и «нас» и какой «шанс» я сразу и не понял, а он пояснил, что мой друг-борец контролирует Морской порт и еще другой значимый бизнес в городе. Во время перерыва он с кем-то переговорил и меня вскоре вызвали на собеседование. Помню, подошел кореец и вежливо пригласил на разговор, от которого он посоветовал ни в коем случае не уклоняться. Пришлось пройтись с ним, как оказалось, к моему бывшему коллеге по борьбе самбо. При выходе на улицу встретил его в окружении молодых, крепкосложенных бойцов с угрюмыми лицами в спортивных костюмах, надежно охранявших своего лидера.

Для беседы «тет-а-тет» отошли от его охранников на неслышимое для них расстояние, присели на скамейку, и мой собеседник сообщил, что многое обо мне знает, включая наличие и даже возраст моих детей. На мой встречный вопрос, а что я о тебе знаю только по институтской скамье и спортзалу, он спокойно проинформировал, что прошел жизненные испытания «зоной», где отбыл «от звонка до звонка» свой 5- летний срок, и сразу же перешел к делу, предложив взять наш банк под его охрану (так называемую «крышу»). В тот период раннего капитализма все кем-то охранялось, попадая под интересы всевозможных противоборствующих группировок, состоящих в основном из бывших спортсменов, воспитавших свой боевой характер в постоянных спортивных состязаниях в боксе или борьбе. Поэтому мой партнер по институтской борьбе самбо считал и меня своим.

Взять под «крышу» означало получение по устной договоренности оплаты за охрану объекта или персоны. Я ему сразу же резко отказал. Он мне пояснил, что семья моя может оказаться не защищенной, а я стану объектом постоянного прессинга всевозможных группировок. Предупредил, что я не оцениваю до конца период жизни, в которой мы живем, стал меня запугивать и, как говориться, «дожимать». Я неожиданно прервал его фразой: «Послушай, мы с тобой у нашего тренера Славцова свой пот на ковре проливали, были с тобой, как братья, а ты меня берешь на испуг». Далее свою речь завершил фразой: «Мы же с тобой борцы - братья по духу и борьбе самбо!».

Он неожиданно прекратил разговор, улыбнулся и, попросив успокоиться, дал мне номер телефона своей переносной телефонной трубки и, сказал, что, если возникнут вопросы или просьбы, звонил ему лично в любое время дня и ночи. В завершении с улыбкой добавил, повторив мою фразу с улыбкой «ну раз мы братья по борьбе самбо», то помогу, в случае чего и мы разошлись, глядя «глаза в глаза», и крепко пожав друг другу руки. На этом очередном перекрестке судьбы я решил и далее следовать своей жизненной дорогой, не ища возможной выгоды от сделки со своей совестью и честью. Так меня с раннего детства воспитывали родители, и, особенно бабушка моя, Анна Прокопьевна Пахомова, староверка и праведная русская женщина.

Работа в банке естественно открывала для меня новые жизненные горизонты. Завершился этап испытаний и бытовых семейных трудностей, когда мне даже ранее и не раз пришлось сдавать бутылки, чтобы купить детям молоко. Штат в банке был укомплектован профессиональными кадрами. Частично поспособствовал этому мой давний институтский друг и товарищ по партии Александр Сергеевич Селезнев, который работал советником у Председателя Правления «Балтийского банка». С его помощь я назначил на ключевую должность начальника кредитного отдела Дмитрия Усейнова, выпускника военного института Можайки, боевого офицера-ракетчика, который был честен и предан банку, как Родине.

Появился круг новых знакомых, в том числе и в банковской сфере. Меня приняли в Ассоциацию Санкт-Петербургских банков, пришлось участвовать в проводимых им Международных банковских форумах, которые дали импульс организации проводимых и ныне Санкт-Петербургских международных экономических форумов. Так я оказался в центре финансово-экономической жизни второго после Москвы региона России.

Как-то летом для бизнесменов Санкт-Петербурга был организован чартерный авиарейс в Крым, который по Беловежскому предательскому соглашению, подписанному Б.Н. Ельциным, был передан Украине. Мы прилетели в Симферополь и оттуда на автобусе нашу группу доставили в черноморский городок Судак. Вначале меня разместили в гостинице, а потом перевезли в отдельный домик в санаторий МВД Украины, который располагался на берегу Черного моря. Позаботился об этом бизнесмен из Ленинграда, бывший таксист по профессии, носивший фамилию Кравчук (однофамилец тогдашнего Президента Украины).

Когда рано утром, в первый же день моего отдыха, я направился к морю, меня окликнула строгая дама в белом халате и спросила, кто я такой, и почему поселился здесь без оформления санаторно-курортной карты. На мой встречный вопрос, а кто вы такая, ответила с достоинством: «Главный врач санатория!» Тогда я спокойно ей сказал, что работаю в службе безопасности господина Кравчука в «российском секторе». Это добавление мне было необходимо для того, чтобы, если она начнет со мной разговаривать на украинском языке, который я, естественно, знал, то будет возможность как-то вывернуться из возникшей ситуации.

Моя неожиданная находчивость завершилась ее радушным расположением и предложением посетить ряд процедур, а когда я вернулся после утреннего купания в свой номер, то в холодильнике обнаружил бутылку коньяка с названием «Наполеон» и всевозможные свежие фрукты. Главный врач явно не решилась перепроверить мою информацию.

Когда я об этом рассказал нашему «питерскому Кравчуку», то он улыбнулся и передал мне за находчивость пару бутылок местного шампанского «Новый Свет». Он поделился со мной, что, когда ехал в Крым на автомобиле «Хонда, его останавливали украинские гаишники, которым он отвечал на вопросы о родстве с однофамильцем так уклончиво и многозначительно, что его всегда отпускали «на всякий случай» без оформления нарушения.

В санатории я провел 3 дня, загорая и купаясь в море. Скучал по своим детям и играл с отдыхающей ребятней и строил им из камней крепости. Впервые тогда столкнулся с антирусскими настроениями на бытовом уровне. Одна соседка по месту на пляже, говорившая только на украинском, запретила своему трехгодовалому сыну близко подходить, как она выразилась, к «москалю». Я, когда понял, что это относилось персонально ко мне, возразил ей, сказав, что «москали» (честно думая, что это по украинскому - москвичи) живут в Москве, а я из Ленинграда. Через пару дней, когда я узнал, что у нее день рождения и подарил ей прекрасный букет ярких бордовых роз, она стала мне вежливо улыбаться и отвечать на вопросы. Так я узнал, что она приехала с Западной Украины (из Львова). Все стало понятным, и на приглашение прийти к ней в гости, ответил вежливым мотивированным отказом. В тот вечер мне пришлось переехать в соседний санаторий более высокого класса предоставляемых услуг для отдыхающих. В нем было запланирован торжественная вечерняя программа для прибывших чартерным рейсом большой группы бизнесменов с участием музыкальной танцевальной группы из Санкт-Петербургского училища имени В. Мухиной.

Вечером в санаторий прибыл заместитель Председателя АКБ «Ространсбанк» по финансовым вопросам, пригласил меня в номер и, неожиданно выдал пачку денег (пять тысяч рублей, приличную по тем временам сумму). На мой вопрос, где расписаться, сказал, пора перестать жить прошлым, наступила новая эра и пояснил, что эти деньги лично вам на непредвиденные расходы из резервного фонда банка, добавив многозначительно улыбнувшись: «Чтобы не чувствовать себя стесненным на заслуженном отдыхе вдали от семьи».

В составе прибывших из Санкт-Петербурга многочисленных новых гостей был бывший секретарь Ленинградского горкома партии Сократ Германович Петров, который хорошо знал меня и поручил мне, естественно, вести этот вечер, мотивируя тем, что я единственный здесь «опытный трибун». Отказывать ему было нельзя, хотя партии не существовало, принципы партийной дисциплины между соратниками «срабатывали» всегда и везде, и я вынужден был подчиниться.

Формат встречи мне пришлось изменить, постепенно «слившись» с танцевальной группу студентов в процессе ведения вечера. Предлагая слово для выступления сидящим в зале по своему усмотрению, передавал им микрофон, а сам продолжать танцевать в угарном студенческом темпе. Помогли постоянные тренировки по тхэквондо, иначе я бы не выдержал современных ритмичных танцев. На следующий день многие из участников мероприятия подходили ко мне, чуть ли не как к руководителю танцгруппы, и спрашивали, будем ли мы еще где-нибудь выступать.

Как-то ранним утром у меня произошла одна интересная встреча у кафе возле пляжа. Я увидел двух парней, которые, нахально прилегли около девушки, загоравшей на песке, и явно доставали ее своими назойливыми ухаживаниями. Я обратился к девушке с предложением: «Вижу, что они к вам с глупостями, а я вам предлагаю на выбор или чашечку кофе, или бокал с шампанским». Она встала сразу же, подошла ко мне и улыбаясь ответила: «И то, и другое». Мы познакомились. Она была выше меня ростом, красивая и эффектная молодая женщина с искрившимися озорными глазами, несколько напугавшая меня своею раскованностью при знакомстве и общении. Сообщила с радостью, что приехала отдыхать из Москвы с подругой, у которой малолетний ребенок. После кофейного перерыва мы пошли с ней загорать поближе к морю. Когда она неожиданно сняла с себя больше одежды, чем я ожидал, и осталась в одних плавках и откровенно призналась при этом, что они с подружкой валютные проститутки, приехали из Москвы на море просто позагорать и отдохнуть, а тут некоторые не дают им покоя, имея в виду ту парочку, от которой я помог ей удалиться.

Я ей посочувствовал, не зная, как с ней себя вести. Удивился лишь, что как быстро в Россию входит все новое, включая и самую древнюю женскую профессию. Пару вечеров мы с нею прогулялись, она выглядела рядом с мужчиной старше ее в два раза очень эффектной, молодой и респектабельной дамой, отлично одетой по вкусу, как и подобает женщинам этой профессии, работающих с иностранцами. Увидев мою визитку, не удивилась и сказала по-простому, но вежливо, мол будете в столице в головном банке, позвоните, встретимся и отдохнем дружески без ваших финансовых затрат. В тот вечер они улетали к себе, на этом мы и расстались друзьями.

Новые открывшиеся жизненные повороты и горизонты не кружили мне голову, но уже и не пугали меня, как будто я всегда жил в такое динамичное время. Мораль скорее не социалистическая, а северная семейная, позволяла себя держать в приличных рамках, трезво оценивая этому новизну, свалившемуся на меня в наступившей жизни, но не переступая некий «моральный порог», так как уставные партийные требования еще по инерции сдерживали меня.

В те благодатные дни мне удалось все же связаться по телефону с моим студенческим другом Александром Александровым, который жил в Керчи. По настойчивому приглашению я навестил его семью, выехав к нему на рейсовом автобусе. Жена Катя приняла хлебосольно, я переночевал у них, и Александр, после непродолжительной экскурсии по Митридату, отвез меня обратно в Новый Свет на своем автомобиле «Москвич». Он организовал для меня эксклюзивную экскурсию на завод шампанских вин «Новый свет» в Судаке. По поручению главного инженера завода эту экскурсию проводила главный технолог, которая познакомила меня с тонкостями изготовления Крымского шампанского на заводе. Продукцию поставляли в основном на экспорт в Германию. Технолог провела меня в знаменитые Голицынские подземные хранилища и пояснила, что процесс приготовления шампанского длится три года и отличительной особенностью шампанского является то, что спиртовая ферментация продолжается до двух месяцев в герметически закрытой бутылке, в то время как большинство аналогичных предприятий осуществляет этот процесс в больших емкостях в более короткие сроки до трех недель.

Когда я оказался в конце конвейерной линии, где бутылки с шампанским переворачивали со снятием металлической скобы с временной пробки пред тем как вставить фирменную, работница конвейера, увидев меня, спросила: «Мужик, хочешь шампанского?», и тут же, не дожидаясь моего ответа, подала мне наполненный граненый стакан изумительно сверкающей пузырьками ценной игристой жидкости. Я выпил его жадно, одним залпом, и она тут же налила с улыбкой второй. Главный технолог до этого события удалилась от меня куда-то, и я выпил с удовольствием второй стакан по одобрительные улыбки работниц завода.

Вскоре меня привели в дегустационный зал, где мой персональный экскурсовод, она же главный технолог завода, стала пояснять тонкости шампанского виноделия. Я, чувствуя некий прилив жизненных сил после выпитого, неожиданно встал, взял в руки пустую вазу для цветов, вылил туда бутылку шампанского и произнес уже чуть заплетавшимся голосом тост: «До знакомства с Вами и вашим заводом я имел представление только о теле шампанского, (имея в виду «ленинградское шампанское»), а сегодня наконец-то я познаю его душу!». Опустошив емкость, тут же почувствовал слабость в ногах и легкое головокружение, и мой друг Александр помог мне дойти до машины и уложить меня на заднее сиденье. Вот так я познавал новую жизнь.

Но, ни выпитое шампанское, ни поездка в Крым впервые в жизни на настоящее южное море, ни моя новая должность не вскружили мне голову. И, хотя новые жизненные горизонты раскрывали для меня больше возможностей, я даже, наоборот, стал более экономным при наличии свободных денежных средств, и более сдержан с женщинами, искавшими повод познакомиться со мной. Для меня - «мужчины высоких моральных начал с широким чувственным полем», как я себя в шутку называл, это было определенным испытанием на жизненную прочность. Суровое карельское детство и северная закалка помогали блокировать многие неожиданно открывшиеся моральные свободы и необузданные желания в наступивший период развития раннего развивающегося капитализма в нашей нищей стране.

Из поездки в Крым вернулся домой благополучно отдохнувшим и загоревшим, и проступил с новыми силами к исполнению своих обязанностей банкира. Клиентура банка была незначительной, работа строилась на выдаче кредитов под большие проценты с обеспечением их возврата. Но если выдавались кредиты оперативно, то возвращались с огромным трудом. Ограничения в выдаче сумм, наложенные головным банком, я выполнял неукоснительно.

Первый случай «глухого» невозврата возник неожиданно. Клиент взял деньги на приобретение контейнера импортной водки, который после оплаты был у него похищен в Морском порту неизвестными лицами. Банк не участвовал в разбирательстве данного случая. Когда на нашего клиента «наехали» («наезд» - словесная или физическая угроза) из-за неисполнения договора поставки продукции, за него неожиданно заступились временно проживавшие у его матери два туркмена. Они обратили внимание на ее тревоженное состояние после очередной беседы с сыном, выяснили суть проблемы и предложили последнему организовать встречу с его преследователями в офисе (так называемую «стрелку» в те лихие 90-ые). Сами предварительно посетили место встречи, разработали сценарий мероприятия, указали место, где должен сидеть клиент нашего банка, и куда на всякий случай залечь, когда они войдут в день встречи, если ему не удастся договориться. На «стрелку» на автомобиле «Мерседес» приехало несколько бойцов группировки. Оба туркмена вошли вслед за ними в помещения с автоматами и всех расстреляли, а затем, погрузив трупы в багажник автомобиля, попытались вывезти за пределы города. Оба были задержаны на посту ГАИ при досмотре автомобиля, не оказав сопротивления и сдав добровольно оружие. Обо всем этом я узнал у адвоката, который защищал туркменов в суде и посещал наш банк для уточнения кредитной истории по данному кровавому уголовному делу. Но это случай был мелким среди тех, которые возникали в нашем городе ежедневно в ту лихую годину.

В один из рабочих дней ко мне на прием пришли 2 клиента, один интеллигентного вида в очках, а второй - огромного роста со шрамом на лице, в спортивных штанах и кожаной куртке. Отчетливо отложились в памяти его фирменные кроссовки фирмы «Адидас» огромного размера.

На предложение выпить по чашечке кофе тут же получил отказ «громилы»: «На работе не пьем, ближе к делу». Я сразу понял, что эта встреча ничего хорошего мне не сулит и является классическим «наездом» на банк. Не стал никого приглашать из сотрудников и решил сам побеседовать с «гостями». Переговоры вел «интеллигент», который, к моему удивлению, оказался выпускником-отличником Ленинградского государственного университета, кандидатом экономических наук. Он был эрудированным и воспитанным молодым человеком, рассказал, что наш филиал не имеет защиты («крыши»), их организация готова ее предоставить на определенных финансовых условиях по устному, как он особо подчеркнул, соглашению. Чтобы не выдавать своего волнения ни коим образом, заказал себе чашку кофе, потихоньку потягивал его, слушая внимательно «интеллигента».

Никак не отреагировал на его достаточно аргументированную и подкрепленную банковскими терминами речь, разбавленную скрытыми угрозами под молчаливое покачивание головой в знак одобрения произнесенных фраз со стороны «громилы», я неожиданно спросил, мол, могу ли я посоветоваться с одним моим другом. Когда они услышали его фамилию, то сразу же резко изменились в лице и, как-бы «обмякли». «Громила» сразу же сказал мне, глядя уже чуть испуганно в глаза и, перейдя на «Вы»: «Мы у Вас не были, Вы поняли?». Я спокойно подтвердил, что отлично все понимаю, и тут же предложил обоим по чашечке кофе. Отказа не последовало. Другу («брату- самбисту») я естественно не позвонил, как и обещал этим двум пришедшим и безрезультатно ушедшим «переговорщикам». И с того дня начал особо понимать, что, работая в банке, хожу ежедневно по земле в новой жизни, образно говоря, «по лезвию ножа». Представил себе эту новую жизнь как передвижение в глухой незнакомой тайге без компаса и часов. Ориентиры надо было искать самому для продвижения по опасной местности, а главное, не забывать, что «север там, где мох растет!»

Однажды в банк пришел мой знакомый по работе в горкоме партии и, с широкой располагающей к доверию товарищеской улыбкой, предложил сумму около 10 миллионов рублей (тогда, в условиях гиперинфляции экономики, она была не такой и значимой), как он выразился, для «черной кассы». Я понимал, что это начало других уже моих обязательств и спокойно ему ответил, что в деревне, когда хоронили человека, крышку гроба заколачивали двумя гвоздями из-за их острого дефицита, а ты мне предлагаешь целую дюжину гвоздей, не слишком ли много. Он не понял смысла моих слов, мол, причем тут крышка гроба. Когда-нибудь поймешь, подумал я про себя, на этом мы с ним мирно расстались.

Вскоре я успешно завершил учебу в ФИНЭКе и получил Сертификат МВА, а также приглашение от Министерства Труда Франции на поездку в страну по результатам конкурсной оценки представленной дипломной работы. В этом моем труде прописал пример трудоустройства в банк дочери моего друга по его настоятельной просьбе. Сначала я попросил ее поработать в любой фирме бухгалтером для получения записи в трудовой книжке. Когда через полгода она пришла ко мне вновь с вопросом трудоустройства, я настоятельно ей посоветовал поработать в другой фирме. Через некоторое время сам ее пригласил на собеседование и сказал ей, что теперь ты имеешь некое представление о том, как обманывать конкурентов и банки в современном бизнесе и можешь устраиваться в кредитный отдел, но уже, как я выразился образно: «По другую сторону баррикады, чтобы защищать банк от нерадивых бизнесменов с позиции уже полученного жизненного бухгалтерского опыта».

Фото: на вручении сертификатов МВА после завершения учебы,
крайний слева руководитель курсов господин Пьер, второй справа - автор воспоминаний.

Отказываться от приглашения посетить Францию я не стал, и по согласованию с руководством головного банка вылетел за рубеж. По рекомендации посещавших дальние страны взял с собой кипятильник, банку тушенки и коробку с импортным пюре «Анкл Бэнс». Как любитель банных процедур взял также березовый веник в надежде найти сауну в Париже. Во время осмотра в парижском аэропорту у таможенников возникли вопросы. Они не поняли моих простых пояснений и, проверив наличие у меня обратного билета, пропустили меня в город.

Нас разместили в центре Парижа компактно в небольшой гостинице 3 звезды. Выдали на ежедневные расходы по 100 долларов в сутки (во франках), включая проживание в гостинице, из расчета среднемесячной зарплаты французского специалиста в 3000 долларов. Это была приличная сумма, даже для меня, не говоря о некоторых коллегах моих, не работающих в банковской сфере.

Мне был предоставлен, как и всем остальным, отдельный номер с двумя кроватями, что меня не могло не удивить, особенно когда я узнал, что номер в сутки обходится в 70 долларов. Узнав, что если жить вдвоем, то он будет стоить около 40 долларов, сообщил об этом коллегам и попросил переводчиков провести переговоры с сотрудниками гостиницы по нашему добровольному переселению по 2 человека в один номер. Они мне обе в один голос возмущенно заявили, что во Франции не принято поселяться лицам одного пола в номере вдвоем. Мол, в этой демократичной стране свободные толерантные нравы, и наши действия не будут однозначно понятыми сотрудниками гостиницы, а также проживающими в ней.

Осознавая, на что они намекают, сказал переводчицам, мол, тогда поясните французам, что русские люди привыкли жить в общине, вместе трудиться и жить в дружбе и согласии. Предупредив строго, что про наши колхозы не надо рассказывать, потому что могут воспринять как агитацию советского образа жизни, и особенно не следует распространяться про коммунальные квартиры, они все равно этого не поймут. Короче мы все прилично сэкономили на переезде, разбившись по доброму согласию на две мужские пары.

Со мной в комнате согласился жить Бронислав, тучный мужичок, всегда носивший какие-то сумки, наполненные купленными подарками для многочисленных родных. Когда мы вошли с ним в номер, то оказалось, что кровати, ранее стоявшие в разных местах, сдвинуты вместе. Выдавая нам ключ от номера, охранник хитро улыбался и почему-то подмигнул мне, когда я последовал за согнутой фигурой Бронислава с тяжелыми авоськами в его руках.

С утра мы завтракали в небольшом зале, где нам был предложен шведский стол. Я ел в меру и часть продуктов брал с собой в номер. Мои стеснительные коллеги объедались за столом, и у некоторых даже начали болеть животы. Узнав, что шведский стол обходиться каждому из нас в пределах 10 долларов, предложил всем от него дружно отказаться, а на эту сумму приобретать в местных магазинчиках продукты. Каждому из нас удавалось купить по куре гриль, бутылке французского красного вина, по килограмму разнообразных фруктов (персиков, яблок и винограда, иногда и груш). Огромной длины французские булки украшали наш изысканный стол. Этих продуктов хватало каждому на завтрак, обед и ужин. Сотрудники гостиницы, узнав о предприимчивом русских в решении вопроса питания, добродушно нам улыбались. Думаю, что мое голодное детство подвигло меня на принятие экономного и исключительно правильного этого решения.

Наша зарубежная учебная практика заключалась в знакомстве с деятельностью крупных не только французских, но и международных предприятий. Причем их посещение, как правило, совпадало по времени с обеденным перерывом, и нас всегда приглашали в столовую перекусить. Питание сотрудников фирмы оплачивалось из профсоюзных фондов по оговоренному меню и количеству блюд. Все, что сотрудник брал сверх списка, к примеру вино в бутылочках по 250 грамм, оплачивалось за свой счет. На гостей эти требования не распространялись, но я всегда ел в меру в соответствии с аппетитом, вином не увлекался.

В первый же вечер знакомства с Парижем французский руководитель Пьер предложил поужинать в кафе и отметить наш приезд. Мы случайно оказались в греческом ресторане. Я не растерялся, подошел к одному из работников и сказал ему по-русски, что мы из России, из Санкт-Петербурга, и чрезвычайно рады встрече с нашими братьями греками.

История нашей православной религии мне была известна, и моя приветливая фраза привела к предсказуемой доброжелательной их реакции. Греки выставили нам за свой счет бутылку греческого вина и национальные пирожки. Далее же все произошло по неожиданному сценарию. Нам принесли меню. Я выбрал дешевые блюда в небольшом количестве, считая, с одной стороны, неудобным «опустошать» своим аппетитом карман руководителя, а с другой стороны, хотелось выглядеть в глазах коллег скромным. Они же «дорвались до бесплатного» и начали заказывать различные изысканные заморские блюда. Глядя на их разгоревшиеся от замысловатых названий блюд глаза, почему-то вспомнил стихи Маяковского: «Ешь ананасы, рябчиков жуй! День твой последний подходит, буржуй!». Когда они наконец-то заказали себе кто креветок, кто устриц, кто даже лобстеров (омаров) и чуточку расслабились, наш руководитель неожиданно пояснил, что во Франции принято на вечернем товарищеском ужине рассчитываться за заказ блюд каждому самостоятельно.

Надо было видеть в этот момент вытянутые и не вполне довольные лица отдельных моих коллег, когда они начали прикидывать в своем умишке внезапно свалившиеся в первый же день пребывания за границей на их головы непредвиденные финансовые расходы. Радость в их глазах от посещения вечернего кафе угасала. Но все в конечном итоге обошлось, у всех хватило денег для расчета. Поэтому, выезжая за границу, никогда не расслабляйтесь, ибо там все не как у нас в России.

В один из вечеров по моей инициативе мы решили коллективно посетить культурные места Парижа. Кто-то мне сообщил о загадочном местечке Плас-Пигаль. Это красивое название заинтриговало меня, и я решил для себя, что это вроде нашего Эрмитажа или Русского музея, и поэтому возглавил группу страждущих новизны экскурсантов. Переводчицы загадочно молчали. Подходя к молодым людям и спрашивая на ломанном английском: «Где Плас Пигаль?», получал взмахом руки и с ехидной улыбкой на лице нужные ориентиры передвижения. Вскоре мы оказались на этом примечательном месте. К моему изумлению оказалось, что Пигаль (фр. Pigalle) - это район красных фонарей в Париже, расположенный вокруг площади Пигаль, названной в честь французского скульптора Жана-Батиста Пигаля.

Ко мне подошел один из сутенеров, понимая, что именно я привел эту группу наивных русских туристов, на ломанном русском, прошептал мне, что если я их заведу в их заведение, то меня обслужат там бесплатно. Увидев на моем лице неподдельное возмущение и некий испуг, отошел от меня. Мы поглазели на витрины, украшенные красными фонарями, символизирующими революционный демократизм развитого капиталистического свободного общества, и, прежде, чем ретироваться к себе в номера, я решил заглянуть из любопытства в «Секс-магазин». Вошли всей группой, как на экскурсию, напугав изрядно продавца. Впервые попав внутрь, я буквально остолбенел. На витрине висели резиновые изделия разных размеров, но по одной цене, искусно изготовленные и напоминавшие то, что есть у каждого взрослого мужчины. Через переводчика я спросил у продавца, почему цена одна, а масса резины разная и выше в некоторых изделиях в 2-3 раза. Смысл ответа: «Потому-что удовольствие покупатель получает одно и тоже» я сразу понял, не дослушав перевод до конца, и выскочив из этого злополучного места. Вот вам и буржуазная мораль, чуждая нам.

Когда вернулись с этой познавательной экскурсии и включили с Брониславом телевизор, то просматривая каналы, попали, как назло, на порнографические фильмы. Эрудированный экскурсионной прогулкой Бронислав сразу же как-то ожил. Канал был платным, но Бронислав решил сэкономить. Дело в том, что пока я стоял вплотную к телевизору, изображение сохранялось, но только я пытался отойти, оно исчезало. Бронислав упросил меня постоять у телевизора. Можете не верить, но, когда через три часа постоянного нахождения в одной позе и, смотря с любопытством на отражение экрана в зеркале трюмо напротив телевизора, я ему сказал, что на большее меня не е хватит, так как по парижскому времени уже 4 утра, а по московскому - 6. На этом наше аморальное низкопоклонство перед ночной жизнью французской столицы завершилось.

Через два дня нашего пребывания в Париже мы посетили Министерство труда Франции, которое спонсировало нашу учебу. Состоялась беседа с руководителями служб Министерства, на которой мы выразили искренние слова благодарности за организацию и проведение насыщенной программы нашей обучения в России и, особенно за приглашение посетить Францию.

На следующий день мы выехали в Гренобль. Поездка входила в нашу программу по двум веским причинам. Во-первых, мы должны били принимать там участие в приемке экзаменов у выпускников колледжа, во-вторых в этих местах жила семья руководителя нашей практики Пьера в своем родовом поместье в летний период.

Поездка на поезде, мчавшемся со скоростью 300-350 км в час всех нас очень впечатлила. Красивейший пейзаж из его окна, успокаивающее покачивание вагона, отменный, выданный в дорогу сухой паек, а также чашечка настоящего французского кофе останутся для меня навсегда яркими воспоминаниями.

Французские Альпы покорили меня своей невиданной красотой. Вначале дня после размещения в отеле, мы выехали на двух легковых автомобилях, за рулем которых смело восседали экзаменуемые студентки, на местную гидроэлектростанцию. Работа студенток была посвящена каким-то практическим изысканиям по улучшению экологии в зоне гидроэлектростанции, разместившейся внутри скального естественного пространства и функционировала благодаря энергии воды от высокогорного источника. Тогда, к моему удивлению, я узнал, что энергетические источники и электросети Франции принадлежат государству, а работники в энергосистеме трудятся на условиях пожизненного контракта, если не пожелают сами уволиться. Вот вам и загнивающий капитализм.

После ознакомительной поездки на гидроэлектростанцию, мы вернулись в Гренобль. Дорога была настолько извилистой, что одного из коллег так укачало, что пришлось делать вынужденную остановку.

После приема экзаменов вернулись в отель и, поужинав, прогулялись по вечернему Греноблю. Помню, как обратил внимание на двух молодых парней, о чем-то своем беспечно беседующих, сидя друг перед другом. В руках оба держали по куску разделенной пополам поджаренной аппетитной курицы с французской булкой. Запивали все это красным вином из горлышка огромной бутыли. Это, как нам пояснил наш руководитель, были французские нищие (вроде наших бомжей). Оба были обуты в горные кожаные утепленные ботинки, джинсы и теплые меховые куртки. Вот вам и нищие развитого капитализма, подумал я тогда.

В день нашего отъезда из Гренобля, мы посетили родительский дом супруги нашего руководителя Пьера. Он находился в пригороде Гренобля в горном лесистом месте. Построен был до войны, отлично сохранился и деревянный сруб внушал мне особое уважение и почтение. Я с видом знатока погладил бревна руками, обратив особое внимание на толстенные деревянные потолочные балки, вызвав этим радостную доброжелательную улыбку у хозяйки дома. Руководитель поездки остался с семьей, а мы выехали на поезде из Гренобля в Париж, а на следующий день наконец-то вылетели на любимую Родину.

После повышения квалификации и стажировки во Франции решил предпринять шаги по расширению возможности филиала нашего транспортного банка. Меня познакомили с немецкими предпринимателями, которые подготовили коммерческое предложение по поставкам из России в Германию щебня морским путем. Встреча состоялась в Санкт- Петербурге в ресторане «Швабский домик» и проходила в традиционном немецком стиле с бокалами пива и огромными блюдами из свинины с картошкой. Немецких коллег интересовали поставки щебня европейских фракций из Карелии. Я пообещал им содействие и через моих карельских друзей вскоре вышел на одного предпринимателя из Олонца, встретился с ним, выехав в Карелию за рулем служебного автомобиля «Лада» девятой модели. Предприниматель пообещал вывести меня на руководителя Питкярантского карьерного управления, которое осуществляло производство различный фракций щебня из гранита.

Подготовив встречу, пригласил из Германии немецких партнеров, которые приехали в Санкт-Петербург на автомобиле БМВ последней модели. Я даже опасался на нем выезжать в Карелию, где люди вели в большинстве своем буквально нищенское существования, поддерживая себя всем тем, что вырастили на огороде или добыли в лесу или на рыбалке. Я тогда полагал, что если удастся проект реализовать с участием немецкого капитала и нашего филиала при положительном решении вопроса головным банком, то это будет реальный инвестиционный проект, выгодный и прибыльный для участников, а главное, жителям этого обедневшего края. Бизнес-планом немецкой стороны предполагалось, что отгрузка готовой продукции осуществляется от Питкяранты водным транспортом через акваторию Ладожского озера и реку Нева с выходом в Балтийское море. Реальная задача, корреспондирующая с целями транспортного банка, как я тогда считал, а также, мое участие в развитии экономики моей малой родины - Карелии.

Забрав по пути местного координатора из Олонца, выехали в Питкяранту и, вскоре оказались в кабинете гостеприимного руководителя карьерного предприятия. Он дал поручение познакомить немецких гостей со всеми имеющимися производственными мощностями завода, так как видно было, что местный качественный гранитный щебень очень заинтересовал приехавших иностранных гостей, хотя фракции не соответствовали по своим размерам строгим немецким стандартам дорожного строительства. Руководители завода тоже были заинтересованы в поставках своей продукции, тем более на экспорт, понимая огромную выгоду от предложенного проекта и получения валютной выручки. Необходимо было провести технологическое перевооружение карьера для получения конечного продукта - щебня европейского стандарта и качества, во-первых. Во-вторых, организовать бесперебойную доставку продукции водным путем, что требовало создание современного погрузочного и причального комплексов с использованием специализированного флота типа «река-море».

И хотя, к сожалению, в конечном итоге эта поездка и переговоры не привели к желаемому конечному результату, немецкие партнеры пригласили меня в Германию, видя мое искреннее стремление помочь им в развитии их бизнеса в России. Они, выяснили, что я знаю лично директоров многих транспортных предприятий и предложили для реализации проект поставки полуприцепов фирмы «Шмитц» под гарантии нашего банка. По моему предложению они посетили Акционерное транспортное предприятие «Матрален», возглавляемое Иван Ивановичем Заметалиным и, хотя никто специально не готовился к их посещению, территория и помещения предприятия выглядели безупречно чистыми. Особенно мои немецкие бизнес-партнеры были удивлены «немецкому порядку» в российской ремонтной зоне.

Вскоре, с согласия руководства головного банка, я вылетел из Санкт-Петербурга в командировку. Прилетел в Берлин, где меня встретил мой гид - переводчик Хельмут Лоос. Он хорошо владел русским языком, служил ранее в ракетных войсках ГДР, жил с семьей (женой и сыном) в пригороде Берлина в реконструированном доме, внешне напоминавшем нашу «хрущевку». Я попал к ним в гости в Рождественские дни. По совету Хельмута не выходил из его дома без него, так как к русским отношение было у молодежи весьма неоднозначным.

На следующий день на машине Хельмута мы выехали на территорию в прошлом Западной Германии, расположенной на границе с бывшей ГДР. Приехали в Баварию по автобану за несколько часов. По дороге говорили обо всем откровенно и как говорится «без обид». На фирму, изготовляющую комплектующие для прицепов, приехали в период рождественских каникул. Когда я беседовал с руководителем фирмы, который получил наследство своих предков, начавших свой бизнес более века назад с изготовления телег для конной тяги, то осознал, что такое семейные традиции немецкого бизнеса. Это вам не ваучерами спекулировать и обогащаться на пустом месте. Основы бизнеса были заложенного упорным трудом предков, которые поэтапно и пошагово развивали его, внедряя современные технологии и модернизируя выпускаемую продукцию. В ходе деловых встреч мы детально проговорили о имеющиеся возможностях создания производства современных и качественных полуприцепов в Санкт-Петербурге, а также контейнеров.

Вечером руководителем фирмы был устроен прием в местном ресторане. Сидя за столом в довольно уютном просторном зале, я обратил внимание, что многие неизвестные люди заглядывают к нам и почему-то внимательно меня разглядывают. Я спросил, что здесь происходит и получил откровенный ответ, что их Бургомистр проводит прием по случаю Рождества, а приглашенные на него гости заинтересовались присутствием в ресторане русского гостя, так как русских здесь не видели даже в 1945 году, так как появились лишь американцы и англичане. Все стало на свои места, и вскоре подошел и сам Бургомистр, и пожелал всем присутствовавшим за нашим столом, при этом пристально осматривая меня, рождественских благ и здоровья.

Все увиденное на баварской земле меня удивляло, прежде всего безупречным качеством второстепенных дорог, регулярно снующими по ним автомобилями дорожных служб, убирающими выпавший снег, упавшие деревья. Особенно впечатляла оперативность выполняемых работ.

Не упустил из своего внимания многочисленные хранилища, устроенные вдоль дороги на земляных холмах. В таких в Карелии обычно хранят осенний урожай картофеля зимой, а здесь, оказалось, хранили домашнее пиво. Удивился количеству деревянных строений из еловых бревен. Растущий лес широко использовался в строительстве, хотя большинство капитальных жилых строений были из кирпича.

В последний день моей командировки меня привезли в местный уютный, небольшой ресторанчик. Я сидел грустный в раздумьях, на что все обратили внимание. Спросили меня, что со мной случилось и я ответил, что ничего особенного, просто хотел бы выпить шнапс, но не современный, а тот который пили ваши отцы и деды во время прошедшей войны. Все немного насторожились, особенно сидящий за соседним столиком пожилой немец со своею фрау, которые рядом с нами обедали. Мне принесли небольшую стопку шнапса, но я попросил стакан. Налили стакан, емкостью около 150 миллилитров. Я встал и сказал присутствующим, что мой дядя Вася, родной брат моего отца, погиб 2-го мая 1945 года восточнее местечка Бриц под Берлином, когда подбили его танк, и он где-то там же и был захоронен. И закончил словами, что пью я за память о нем и о многих погибших в той войне. Пусть такое никогда не повторится, закончил я свой тост и медленными глотками выпил шнапс. Краем глаза видел, как в такт моим глоткам у соседа, старика- ветерана двигался кадык. Он внимательно слушал перевод моих слов и без всякого стеснения пристально разглядывал меня в упор.

Вскоре мы с Хельмутом выехали в Берлин. Он вспомнил мой рассказ о дяде танкисте и предложил свою помощь в поиске его захоронения, но попросил предоставить ему имеющую в семье сведения о его смерти из похоронки, в которой должны быть номера, даты и другая уточняющая информация о месте захоронения. Я был тронут этим искренним предложением и обещал предоставить все сведения, если их разыщу.

Помню, как пришлось нам с Хельмутом объезжать крупную аварию на автобане по качественным местным автодорогам в объезд создавшейся огромной пробки. По радио сообщали об использовании вертолетов для эвакуации раненных, о чем мне переводил Хельмут. Приехав в Берлин, я зашел в супермаркет, приобрел жене и детям всевозможные подарки, в основном одежду и спортивную обувь, сыну купил спортивный костюм и современную магнитолу «Филипс», и вечером вылетел из Берлина.

В аэропорту Санкт-Петербурга меня встретил мой заместитель с несколько виноватым видом. За период моего отсутствия и исполнения моих обязанностей, он выделил кредит вновь образованной телевизионной компании «Русское видео» на закупку дорогостоящего западного оборудования, превышающий допустимый лимит кредитования в десять раз, и сообщил мне о приезде по данному факту комиссии из головного банка. Хотя я еще не очень понимал тонкости банковской деятельности, но «шкурой своей» почувствовал, что выделенный им кредит «глухарь» или, другими словами, невозвратный. Вот тебе и развитие банковского бизнеса с использованием возможностей немецких инвестиций.

В наш филиал в срочном порядке прибыл лично Председатель АКБ «Ространсбанк», который был серьезно встревожен возникшей ситуацией. В головном банке были и свои проблемы с невозвратами кредитов, а тут еще приличный груз «неподъемных проблем» у филиала.

В срочном порядке была организована встреча с руководителями фирмы-заемщика кредита. Основателем и владельцем одной из первых частных телекомпаний в Санкт- Петербурге «Русское видео» был Дмитрий Рождественский. Вновь создаваемая телекомпания представила бизнес-проект своего развития, из которого следовало ожидать возврата кредита с процентами лишь через 5 лет. Кредит был использован строго по назначению и круг, как говориться, замкнулся.

Меня не уволили, но в банке появился новый, как я понял, будущий управляющий нашим филиалом. Информация о проблемах в филиале вызвала у некоторых, активно развивающих свою филиальную сеть банков, естественный финансовый интерес и меня вскоре пригласили на встречу с Президентом Балтийского бака Андреем Евгеньевичем Ловягиным. Мы с ним беседовали, как говорится «с глазу на глаз», и он мне предложил помощь с условием и схемой мягкого перевода» филиала под юрисдикцию Балтийского банка, пока я имел право подписи, с обеспечением моей физической защиты. Я ему ответил категорическим отказом, считая свои действия предательством по отношению к головному московскому банку. Он с улыбкой сказал, что это не предательство, а участие в диверсификации возникших в филиале трудностей, и, пока ситуация не зашла слишком далеко, Балтийский банк готов их решить в финансовом плане, получив за это готовый к работе филиал, но уже в своем составе, рассчитавшись перед московским банком за возникшие долги филиала. Я отказался участвовать в этой сделке по морально-этическим аспектам.

Из Московского банка внезапно прибыли два «бойца» спортивного крепкого телосложения, которые должны были «выбить» некоторые показания у сотрудника банка. Мы их встретили на Московском вокзале с начальником кредитного отдела банка и отвезли в гостиницу. Я им выставил бутылку коньяка и заранее купленную закуску. Слов благодарности от них не последовало. Они потребовали утром организовать встречу с начальником кредитного отдела, который стоял в тот момент рядом со мной. Я спокойно им пообещал выполнить это требование.

Утром, когда они увидели того самого человека, который был рядом с ними накануне вечером в номере гостиницы, то пришли буквально в ярость. Я их успокоил, предупредив, что никого из сотрудников не позволю опрашивать с использованием «силовых методов». Кое-как погасил их накипевшие страсти и агрессию, и процесс уточнения неясных вопросов вошел в спокойное русло.

Эти два «московских качка» искали криминал в кредитных сделках, возможные схемы личного присвоения руководителями филиала денежных средств, один из них, более выдержанный, был специалистом из отдела по борьбе с хищениями социалистической собственности (милицейского, так называемого, ОБХСС). В конечном итоге они ничего криминального не нашли и это радовало меня. Время было беспредельное, бандитское и все могло закончиться для каждого из сотрудников банка непредсказуемо.

Как-то побывал в гостях у моего друга Ивана Мальцева, отслужившего в Афгане и получившего там ранение, правительственные награды, демобилизованного в звании майора уже из ГДР, где он в составе вооруженных сил СССР служил командиром войсковой части, охранявшей склады с боеприпасами.

Дело было в Гатчине, куда в новую квартиру, переехала семья из уже объединенной Германии. Я решил поиграть с его восьмилетним сынишкой в борьбу каратэ. Сынок Ивана, упражняясь со мной с использованием своих юных рук и ног, неожиданно нанес мне сильный удар ногой. Блокируя этот удар как можно нежнее рукой, не сжатой в кулак, чтобы не травмировать ногу ребенка, почувствовал сильную резкую боль в мизинце правой руки.

На следующий день в поликлинике после рентгеновского снимка услышал слова врача: «У вас сильная травма, отторжение такой-то косточки от такой-то», на что ей резко ответил: «Доктор, у нас банкиров травма одна - выстрел в голову с летальным исходом! Накладывайте на палец гипс поскорее.» Вечером после работы я уже был в спортзале на тренировке по тхэквондо. Таков был нервный ритм жизни в то непростое время.

Вскоре состоялся разговор с претендентом на должность руководителя филиала. Он сообщил мне, что готов пока оставить меня на должности своего заместителя и вопрос о моей дальнейшей судьбе он решит позднее. На что я ему мотивированно отказал потому, что оба мы не имеем банковского образования, в связи с чем я принимаю однозначное решение уволиться из филиала банка.

Вскоре из головного банка приехали два бойца, но уже по мою душу. Они «забили мне стрелку», причем, когда я предложил им встретиться в банке, то нам в этом вновь назначенный управляющий отказал. Встретились возле банка, в конечном результате по моей настойчивой просьбе в банке предоставили для разговора комнату. Беседа была не приятной, я отвечал на вопросы откровенно, не забыв рассказать историю про «два гвоздя в крышке моего гроба». В общем все обошлось, как говориться, «без паяльников» и «мордобоя». После этой встречи головной банк согласовал мое увольнение по собственному желанию. Так закрылась моя очередная жизненная страница под названием «банкир», вернее «не состоявшийся банкир». Продолжал активно достраивать свой дом в садоводстве Орехово, что и успокаивало мою расшатавшуюся нервную систему.

Работа в собственном доме всегда благотворно влияет на внутренний мир и состояние человека, особенно в критические времена. Ты находишься в своем любимом жизненном пространстве, постоянно занят, а, главное, видишь результаты своего труда.

Фото: автор на завершении строительства собственного дома,
п. Орехово, 1995 г

Именно эта работа меня спасала от склок и распространяемых слухов со стороны отдельных лиц, наделенных, как правило, с одной стороны природной леностью, а с другой, завистью к работоспособным и беспокойным людям, создающим своим личным трудом свое будущее. Строительство дома сделало меня особо деятельным в свободное от основной работы время.

Мне активно помогали мои дети. Сын Дмитрий приезжал изредка перекапывать огород для посадки картофеля и других культур. Дочка Катюша принимала активное участие в строительных делах. Она очень умело красила доски для чернового пола перед их укладкой, делая все расторопно и качественно. Мы с ней сработались, тем более, что я пообещал после завершения работ рассчитаться деньгами к завершению летнего сезона на приобретение одежды. Мне по любому надо было приобретать ее, так как дочка быстро подрастала. Маша была младшей и, в отличии от своей старшей сестренки еще была не подготовленной к такому сложному труду и лишь издалека наблюдала за строительством дома.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

← В.А.КУДРЯВЦЕВ. Исповедь партаппаратчика. Глава 9.		В.А.КУДРЯВЦЕВ. Исповедь партаппаратчика. Глава 7 →